Среди выдающихся деятелей грузинской культуры особое место занимает Важа Пшавела. Этот один из наиболее ярких поэтов второй половины XIX – начала XX века внес огромный вклад в развитие грузинской литературы, оказал большое влияние на многих деятелей искусства, не только своих современников, но и последователей. Его лирика, полная любви к родной земле и ее народу, до сих пор остается во многом непревзойденным образцом подлинной поэзии.

     Вместе с тем, остаются практически нерассмотренными духовные основы поэзии Важа Пшавела. А они, безусловно, присутствуют в его творчестве. Многочисленные литературоведы в основном изучали общие закономерности произведений поэта. Лишь работа М. Бежитадзе «Основы мотива патриотизма в творчестве Важа Пшавела» (Тбилиси, 1984) в некоторой степени касается этой проблематики. Поэтому, нисколько не претендуя на полноту описания, хотелось бы предложить небольшой анализ стихотворения «Моя мольба» (1884).

     Вначале несколько слов о самом авторе. Важа Пшавела родился в семье священника, учился в Телавском духовном училище, поэтому для него вера в Бога была впитана с молоком матери. Естественно, что его обращение к Богу было, с одной стороны, глубоко личным, а с другой – базировалось на традиционных ценностях, которые воспитала в нем Православная Церковь. Именно с этих позиций и рассмотрим упомянутое стихотворение.

     В первых же словах поэт обращается к Богу:

     «არ დამეკარგოს გულიდან

     მე შენი სახსოვარია!»

     Эти слова напоминают нам о словах диакона за богослужением: «თავნი თვისნი და ურთიერთას, და ყოველი ცხოვრებაი ჩვენი ქრისტესა ღმერთსა ჩვენსა შევვედროთ». Мы видим, что поэт, перефразируя слова молитвы, оставляет их суть, которая заключается в подчинении человека Богу. При этом далее он понимает, что одним из самых главных грехов является отчаяние и поэтому сразу же молится, чтобы Господь избавил его от этого:

     «გულს ნუ გამიტეხ ტანჯვაში,

     მამყოფე შეუდრკელადა».

     Направляя своих учеников на проповедь, Господь говорит им: «Я посылаю вас, как агнцев среди волков» (Лк. 10,3) Следующие слова Важа Пшавела прямо отсылают читателя к этим евангельским образам:

     «ბალახი ვიყო სათიბი,

     არა მწადიან ცელობა

     ცხვრადვე მამყოფე ისევა,

     ოღონდ ამშორდეს მგელობა».

     Таким образом, мы видим, что поэт рассматривает свое служение как форму проповеди, которая постоянно сталкивается с противодействием духа мира сего. При этом он понимает, что его труды не просто одухотворены, но даже называет их «святыми»:

     «არ წამიხდინო, მეუფევ

     ეს ჩემი წმინდა ხელობა!

     მაშრომე საკეთილოდა».

     Конечно, мы не можем думать, что Важа Пшавела представлял себя и свою поэзию святыми в том смысле, как это понимается в Церкви. Здесь, безусловно, имеет место некоторое, вполне допустимое в светском произведении, поэтическое преувеличение.

     «Бог есть любовь» (1 Ин. 4,16). Эта формула святого апостола Иоанна Богослова может считаться одним из основных положений христианской этики. Поэтому естественно, что и Важа Пшавела не смог обойти вниманием этот тезис, но сформулировал его в глубоко поэтичной форме:

     «გულს ნუ გამიქრობ ლამპარსა,

     მნათობს ტრფობისა შეშითა».

     Любовь, которая окрыляет поэта, понимается им, прежде всего, как дар Божий. Поэтому он обращается с молитвой к Создателю, чтобы Он укрепил его в трудах. И этот призыв звучит у Важа Пшавела совершенно по-евангельски:

     «დაწერე ფიქრი, ღრმა, მწვავე

     ჩემის გონების საბანზე!..

     გონებას ფიქრი სტანჯავდეს» - ср. Мк. 12, 30.

     Как всякого творца, поэта заботят вопросы жизни и смерти. И здесь он тоже понимает эту проблему с христианской позиции:

     «მფარავდეს შენი მარჯვენა,

     კალთა სამოსლის შენისა,

     სანამ არ მოვა დრო-ჟამი».

     Таким образом поэтически перефразируются слова заключительного прошения ектений, о которых уже упоминали выше. При этом стихотворение приобретает как бы кольцевую структуру, и теперь оно имеет законченный вид. И поэтому так торжествующе звучат последние строки:

     «სული - შენ, ლეში - მიწასა,

     აღარა ვგლოვობ ამასა;

     თევზი - წყალს, ცასა - ვარსკვლავი,

     შვილი - დედას და მამასა».

     Обращение к родителям в завершающих словах тоже не является случайным. Важа Пшавела, как подлинный сын грузинского народа, был воспитан в почитании родителей, которое восходит не только к языческому культу предков, но, прежде всего, к пониманию Бога-Отца, как Творца всего мира, «видимого и невидимого».

     Подведем итоги. Краткий анализ одного из наиболее известных стихотворений великого грузинского поэта показал, что в его творчестве, безусловно, присутствуют христианские мотивы, которые было бы неправильно игнорировать при внимательном прочтении.

Представитель РПЦ в Грузии,
Протоиерей Владимир Александров
Грузия, Тбилиси
16 апреля 2019 года
ГРУЗИНФОРМ